С начала войны в Украине активисты, покинувшие Россию ещё до начала боевых действий, начали задаваться вопросом: как они могут помочь украинским беженцам и российским и белорусским политэмигрантам? В Армении, Турции, Грузии, Черногории и других странах начали появляться сообщества и проекты, оказывающие помощь в релокации тем, кому в родной стране угрожает опасность. Такие инициативы не только спасают людей, но и формируют горизонтальные связи между россиянами, белорусами и украинцами. "Idel.Реалии" пообщались с представителями трёх организаций, которые помогают тем, кто вынужденно покинул родину.
PRISTANIŠTE: "БУДТО МЫ НЕМНОЖКО ВОЛШЕБНИКИ"
Светлана и Александр Шмелёвы переехали в Черногорию по личным обстоятельствам около года назад. С началом войны семейная пара задумалась: что лично они могут сделать, чтобы помочь беженцам и политическим эмигрантам?
— Мы не можем остановить какие-то глобальные процессы, от нас не всё зависит, но мы можем просто помочь людям. Подхватить тех, кто бежит от войны из Украины, от репрессий из России и Беларуси. В Черногории нет никаких существенных государственных программ поддержки, бесплатного жилья, а при получении статуса беженца людям платят около 50 евро в месяц, — рассказывает Светлана Шмелева.
С началом войны Шмелевы вместе с другими русскоязычными жителями Черногории создали фонд "Pristanište", помогающий тем, кто бежит из Украины, России и Беларуси. Организация не только предоставляет бесплатное жилье на первые две недели, но и помогает найти работу и арендовать квартиру на длительный срок, делится опытом жизни в Черногории, обеспечивает продуктами и одеждой, оказывает психологическую и юридическую помощь. В общей сложности "Пристаниште" может размещать в арендованных им апартаментах около тридцати семей одновременно. Фонд открыт не только для тех, у кого нет средств на жизнь, но и для тех, кто нуждается в передышке сразу после отъезда с родины. К настоящему моменту помощь от фонда получили более ста человек, треть из которых — дети.
5 марта первые беженцы из Украины прибыли в Черногорию и обратились в "Пристаниште". Это была пара из Харькова: украинка Диана и россиянин Александр. Эту историю Светлана Шмелёва считает "символом" фонда.
— Они жили вдвоём в Харькове и 24 февраля проснулись от взрывов. До нас они добрались, когда мы открыли первый дом. Вообще, изначально мы хотели организовать отдельные дома для украинцев и россиян, но в итоге — благодаря Диане и Саше — мы решили, что не стоит смотреть на нашу работу через такую призму и делить людей по гражданству. У нас сейчас сложилась невероятная среда взаимной поддержки. Более того — к нам начали приходить местные жители, готовые оказать помощь. В том числе — разместить кого-то из беженцев у себя в квартирах.
Сейчас Светлана Шмелёва — исполнительный директор фонда "Пристаниште", а ее муж — один из учредителей. Пока организация существует на личные средства учредителей, а также собирает пожертвования в криптовалюте. Кроме непосредственно тех, кто приехал в Черногорию, в фонд обращаются люди, которые пока находятся в Украине и России и нуждаются в поддержке до выезда.
— У нас нет цели затащить людей к нам, поэтому мы оказываем и дистанционную помощь. Ежедневно мы получаем минимум десять таких обращений. Часть людей также находится в других городах Черногории, и мы им помогаем консультациями по бытовым вопросам. Это, как правило, устройство детей в школы, оформление банковских карт, вида на жительство и так далее, — рассказывает собеседница.
Вокруг "Пристаниште" уже сформировалось большое волонтерское движение — среди добровольцев немало тех, кто сам получил помощь в фонде, либо прибыл в Черногорию как беженец и уже успел устроить свою жизнь.
Работа в фонде, по словам Светланы, помогает ей снизить уровень стресса от новостей, которые ежедневно поступают из Украины. Во-первых, из-за загруженности она читает новости реже. Во-вторых, больше узнает о происходящем от людей, которые говорят на "живом", а не "официальном" языке.
— В нашей работе много и радости — отрадно осознавать, что люди смогли выбраться и чувствуют себя в безопасности. Порой происходят совсем невероятные события. Была история, когда у нас подруги выбирались из Харькова с детьми отдельно друг от друга, потеряли связь, а потом выяснилось, что они обе оказались в домах "Пристаниште". Встреча стала чудом! Иногда возникает такое чувство, будто мы немножко волшебники. Хотя на самом деле мы делаем обычные минимальные вещи, но получаем огромную благодарность, — рассказывает Светлана.
При этом собеседница признается, что ей неловко слышать слова благодарности от граждан Украины — несмотря на то, что она против коллективной ответственности, Светлана считает, что не заслуживает никакого "спасибо". Однако, по ее словам, украинцы относятся с сочувствием к подвергающимся репрессиям россиянам и белорусам и "понимают всю трудность и их положения".
— У них нет желания обидеть или унизить другого, отыграться за то, что с ними произошло. Поэтому наше пространство ценно тем, что здесь нет языка ненависти и расчеловечивания друг друга, — делится собеседница.
По словам учредителей, фонд "Пристаниште" будет существовать столько, сколько будет длиться война. И даже дольше — потому что люди уже вынуждены планировать свою жизнь в другой стране на годы вперёд, и с завершением военных действий поток беженцев едва ли иссякнет — людям просто некуда пока возвращаться.
RAPID RESPONSE UNIT: "МАЛО КТО ДУМАЕТ О ЗАТРАТАХ, КОГДА ВЫЕЗЖАЕТ НА ЭМОЦИЯХ"
Организация Rapid Response Unit ("Подразделение быстрого реагирования" — по аналогии с названием западных служб неотложной помощи) работает в условиях полной секретности. Авторы проекта не раскрывают своих имён и даже места, куда релоцируют заявителей — только указывают, что это "одна из постсоветских стран".
RRU помогает расследователям и антикоррупционным активистам из всех регионов России. В команду входят представители бизнеса, журналистики, НКО-сектора — люди, которым тоже пришлось покинуть страну с началом войны. К настоящему моменту проект получил более 150 заявок, порядка 40 были одобрены. Несколько эвакуаций — пока в порядке исключения — было организовано из Беларуси.
Со слов координатора организации Александра (имя изменено по его просьбе), самой большой проблемой является то, что люди, обратившиеся за помощью, зачастую не дожидаются и на эмоциях — в течение нескольких дней с момента обращения — выезжают из России за свой счёт. Помочь людям на местах RRU уже не может — нынешняя программа не подразумевает оказания материальной помощи тем, кто уехал самостоятельно. Тем не менее команда проекта обсуждает пересмотр этого правила.
— Чаще всего люди уезжают в Грузию, Армению (либо другую постсоветскую страну), с которой мы не работаем. После этого мы не можем признать человека участником программы, даже если его профайл указывает, что он действительно подвергался гонениям в России. Надо ещё понимать, что масштаб расходов в какой-нибудь Турции несопоставимо больше, чем там, где работаем мы, и ту же аренду жилья в другой стране мы пока не можем оплатить. В Тбилиси сейчас ценник вообще стартует от 700 долларов. Понятно, что там сейчас у нас всех друзья, но мало кто думает о затратах, когда выезжает на эмоциях, — рассказывает собеседник.
Rapid Response Unit помогает в том числе активистам, которые не делают крупных расследований, но борются с коррупцией на местном уровне. По словам Александра, именно такие люди находятся в куда большей опасности, поскольку многие крупные расследователи давно покинули Россию самостоятельно. Среди получателей помощи от RRU немало волонтёров, которые были близки к штабам Алексея Навального (признаны в России "экстремистской организацией" и запрещены).
— Какие-то глобальные проверки заявителей проводить не приходится. Как правило, если человек действительно занимается антикоррупционным активизмом, у него есть публикации по темам, о нём пишут — и этого достаточно. Нужно понимать, что отборщики не могут согласовать заявки людей, у которых, например, была пара публикаций по теме несколько лет назад — даже если он говорит, что у него риски и ему страшно. Хотя в целом мы стараемся помогать по максимуму. Например, недавно нам поступила заявка от активиста в возрасте: он просил, чтобы вывезли его близкого родственника, а сам он уезжать не собирается. В итоге мы одобрили заявку, но ему не понравилась страна прибытия, — рассказывает Александр.
Собеседник добавляет: зачастую заявители ждут, что их отправят в какую-то европейскую страну и разочаровываются, когда узнают, что их представления далеки от реальности. Многие попросту не понимают, что RRU — не большая организация, а частная инициатива нескольких россиян с похожими проблемами.
Александр говорит, что сейчас на релокацию отдельного человека у RRU уходит в среднем 1000-1500 долларов, также участникам программы выделяют суточные на месяц и предоставляют психологическую помощь. Главной "рекламой" для проекта является "сарафанное радио" — среди заявителей много тех, чьим друзьям, коллегам или близким уже помогли. В настоящее время Rapid Response Unit существует на средства жертвователей из числа физических лиц.
— Наша работа помогает увидеть, что происходит с наиболее активной частью российского общества из-за этой необдуманной геополитической ошибки властей. Особенно неприятно, когда у активиста серьёзные проблемы со здоровьем — и ему приходится ехать в ту страну, где здравоохранение находится на низком уровне. Дополнительные сложности создаёт то, что нас отрубили от Европейского суда по правам человека — становится ещё тяжелее вести какую-либо общественную деятельность.
Предполагается, что проект просуществует ещё несколько месяцев, либо до тех пор, пока не поступит последняя заявка на помощь в релокации.
КОВЧЕГ: "ВЕРНУЛАСЬ ВЕРА В ЧЕЛОВЕЧЕСТВО"
Правозащитница и юрист Анастасия Буракова в 2019 году возглавила общественную организацию "Открытая Россия" (российские власти считают ее "нежелательной организацией"). Сама она уехала из России в конце прошлого года из-за угрозы политических преследований. После начала войны Буракова в марте 2022 года основала проект помощи российским эмигрантам "Ковчег".
— Идея создать такой проект пришла ко мне в начале марта. Мне стало писать просто огромное количество людей, с которыми я как юрист была знакома по совместной работе в правозащите — журналисты, активисты. Они спрашивали про всё, что связано с эмиграцией. Довольно быстро я поняла, что в ручном режиме я смогу помочь десяти, двадцати, ну тридцати людям, но поскольку масштабы эмиграции сразу вырисовывались как массовые, то нужно сделать что-то системное, что может помочь многим желающим уехать из страны, — говорит Буракова.
10 марта "Ковчег" начал свою работу. Концепция была придумана всего за три дня. Анастасия попросила знакомых программистов сделать удобный сайт, связалась с Антивоенным комитетом России и договорилась о размещении проекта на их платформе. Тогда же появился чат-бот в Telegram для срочных юридических консультаций, а также инструкции с ответами на часто задаваемые вопросы по разным странам. Кроме того, "Ковчег" арендовал квартиры в Стамбуле и Ереване для предоставления временного жилья на срок до двух недель.
Как рассказывает Анастасия Буракова, сразу после запуска проекта к ним хлынул буквально целый поток обращений. Люди узнали о проекте очень быстро, несмотря на то, что у него не было особой рекламы — ограничились размещением постов на ресурсах самой Бураковой и Антивоенного комитета.
— В первые же сутки в чат-бот поступило около пяти тысяч обращений. Я даже и не представляла, что их будет столько много. Сразу стало понятно, что силами троих человек — двух юристов и меня — нам с этим не разобраться даже за ближайшие несколько месяцев. Только на проживание в коливингах поступило более 120 заявок за первый день, а у нас было лишь 25 мест. Пожертвований, чтобы как-то расширить количество мест, у нас ещё не было. Но мы быстро собрали порядка 12 тысяч долларов и сняли еще квартиры под коливинги, — говорит собеседница.
По состоянию на 11 апреля в ковчег обратились 930 человек с заявками на предоставление жилья. Услугами коливинга успели воспользоваться около 220 человек. Справиться с потоком обращений удалось с помощью волонтёров, среди которых немало высококвалифицированных специалистов, готовых делиться своим опытом жизни за рубежом.
Одной из самых острых проблем для релокантов как в Армении, так и в Турции стала необходимость быстро найти жильё для долгосрочной аренды за приемлемую цену. Стоимость аренды квартир, апартаментов, расценки на проживание в отелях и хостелах в этих странах выросла с конца февраля-начала марта многократно.
— Мы, конечно, консультируем, где и как лучше искать жилье. Советуем, как поступать, чтобы не нарваться на мошенников. К сожалению, такое тоже случается, когда люди оставляют предоплату и больше не видят никакой квартиры. Программисты-волонтеры предложили сделать чат-бот, своего рода "Тиндер" для поиска жилья, чтобы люди могли найти себе партнеров по аренде. Этот бот тоже стал безумно популярным. И нам, конечно, помогают консультациями местные активисты: в Ереване — местные армяне, в Турции — ребята, которые переехали туда много лет назад, — говорит Анастасия.
Другой насущной проблемой стало эмоциональное состояние эмигрантов. Как говорит Буракова, за первые две недели к ним поступило порядка 300 обращений на предоставление психологической помощи. 28 марта "Ковчег" запустил соответствующий проект с групповыми консультациями. К инициативе присоединились 33 психолога-волонтёра после предварительной проверки их квалификации.
— Поступают запросы и от людей, которые пока еще не уехали из России: от тех, например, которые не поддерживают войну в Украине, или которые что-то публиковали против войны, подписывали петиции и теперь опасаются преследований, опасаются дальнейшего ухудшения обстановки в стране. Эмоциональное состояние у них тоже нестабильное, как и у эмигрантов, — объясняет Буракова.
Она отмечает, что нынешние релоканты чаще выбирают Турцию, но в Армении большее их число остается на длительное проживание. А Стамбул для многих — просто перевалочный пункт на пути в Евросоюз или США. При этом в "Ковчег" обращаются совершенно разные люди — сложно "нарисовать портрет" нынешнего российского эмигранта.
— Это всё очень разные люди. Могу лишь сказать, что все они моложе 55-60 лет — ведь уровень жизни пенсионеров в России не очень высок — и вряд ли они куда-то поедут. Нынешние релоканты — это врачи, инженеры, программисты, финансисты и, конечно, политические активисты. Очень много журналистов, поскольку в России с начала войны принудительно или добровольно закрылось около ста изданий. Их сотрудники не хотели писать неправду. Когда мы в боте консультируем подавших заявки, мы, конечно, смотрим, что за человек. Понятно, что при таком количестве обращений нет возможности идентифицировать каждого пользователя, но такой потребности и нет. Наши юристы отвечают всем, а более углубленную помощь мы оказываем, изучая бэкграунд человека. Если у него пустой профиль в соцсетях или он явно "крымнашист", то мы, конечно, таким людям не оказываем помощь. Если же человек высказывал хоть какую-то позицию, был социально активен, то таким мы отдаем приоритет в оказании помощи, — рассказывает собеседница.
Анастасия Буракова говорит, что многие истории между собой очень похожи. Например, в "Ковчеге" получил помощь один известный блогер, который расследовал злоупотребления силовиков и выступал против войны в Украине. С поступлением угроз он улетел в Стамбул. Он не мог снять деньги из-за санкций и поэтому жил несколько дней в турецкой ночлежке. Девушка из Сирии дала ему шарф и шапку, чтобы он не замёрз. В какой-то момент он разговорился на улице с кем-то — и ему рассказали про "Ковчег".
Помимо эмигрантов-россиян, в "Ковчеге" также стараются оказать помощь украинцам и белорусам.
— У нас есть много обращений от украинцев, которых принудительно вывезли в Россию [по гуманитарным коридорам], в том числе из Мариуполя. Украинцы не хотят ехать в Россию, в страну-агрессора, не хотят там оставаться. Сложность здесь в том, что у некоторых из них нет загранпаспорта, а есть только внутренний украинский, и это создает проблемы при пересечении границы — российские пограничники их не выпускают. Мы таких людей консультируем, созваниваемся со странами, с которыми у России есть сухопутные границы. К сожалению, такие ситуации мы пока решаем в ручном режиме, но уже обдумываем, как это делать в режиме системном, — говорит Буракова.
С белорусами легче, поскольку и Россия, и Беларусь входят в Евразийский экономический союз. В него входит и Армения, в которую белорусы могут въезжать без визы. Но от них обращений мало. В целом и украинцы, и белорусы едут чаще в Евросоюз. Прежде всего — в Польшу, которая уже приняла самое большое число беженцев. Анастасия Буракова уверена, что "Ковчег" помогает не только с релокацией, но и с налаживанием связей между россиянами, выступающими против войны, и украинцами.
— Те люди, которые приезжают из России в коливинги, довольно активны политически. Многие из них участвуют в антивоенных акциях возле украинских и российских посольств в Стамбуле и в Ереване. В Армении ребята коммуницируют с украинской диаспорой, помогают со сбором гуманитарной помощи Украине и украинским беженцам. То есть общение, коммуникация происходит. В целом понятно, что в ближайшие годы у украинцев будет не очень хорошее отношение к россиянам. Ясно, что мы не можем требовать хорошего отношения к нам от людей, у которых разрушены дома, убиты дети, родители... Поэтому россиянам нужно будет очень сильно стараться и доказывать, что среди них есть достойные люди, — констатирует Буракова.
Бесперебойная работа проекта всецело зависит от его постоянного финансирования. Буракова говорит, что на начальном этапе для запуска "Ковчега" были использованы единовременные крупные пожертвования, но затем проект перешел на постоянный фандрайзинг. Она называет цифру: за первые три недели было потрачено 29 тысяч долларов.
— Деньги на аренду первых двух квартир дал из своих личных средств Михаил Ходорковский. Дальше мы запустили фандрайзинг для оплаты работы психологов, юристов, для аренды дополнительного жилья, для запуска канала с предложениями рабочих вакансий. Мы принимаем пожертвования как на официальный канал, открытый в европейской НКО, так и в криптовалюте, что обеспечивает анонимность жертвователей. Тем, кто жертвует большие суммы, я лично пишу и благодарю их. Это по большей части люди, которые давно уехали из России, хорошо устроились на Западе и сейчас готовы помогать своим соотечественникам, — уточняет Анастасия Буракова.
Она предполагает, что "Ковчег" проработает еще примерно два-три месяца, пока из России будет идти основной поток эмигрантов. Дальше ему предстоит определенное переформатирование.
— Все, кто хотел уехать из страны, либо уже уехали, либо уедут в ближайшие месяцы, пока для этого есть возможность. Разумеется, этим мы не хотим сказать, что мы, мол, всем уже помогли. Дальше мы хотим проект как-то переформатировать, сохранить горизонтальные связи всех этих людей в том или ином виде. Сейчас, когда мы вроде отладили работу проекта, у нас появилось время подумать, как не растерять весь накопленный социальный капитал, чтобы эти люди влияли отсюда на происходящее в России. Конечно, часть людей интегрируется в жизнь своей новой страны, но большинство эмигрантов-россиян с активной политической позицией, думаю, готовы что-то делать для России. Поэтому я надеюсь, что нам удастся создать комьюнити, которое будет помогать переломить сложившуюся сейчас в России ситуацию. Оно станет такой платформой для будущей свободной России, ее кадровым резервом. Я очень рада что такое количество людей разных профессий, возрастов, социального, семейного положения готовы помогать нам финансово или как волонтёры. У меня даже вернулась вера в человечество! Вот это ощущение я считаю в своей нынешней работе едва ли не самым важным, — резюмирует Буракова.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
