Одними из наиболее заметных для многих россиян последствий полномасштабного вторжения России в Украину стали расколы внутри семей и разрывы связей с близкими из-за различий во взглядах и убеждениях. В тяжёлых случаях подобные противоречия приводят к разводам, а также нарушению психического и физического благополучия человека. О природе таких противоречий и о том, можно ли вообще разрешить их конструктивно, "Idel.Реалии" поговорили с психологами и психотерапевтами.
"УХОДИТЬ ОТ ЯРЛЫКОВ И ЧЕРНО-БЕЛОГО МЫШЛЕНИЯ"
Клинический психолог, схема-терапевт Дарья Яушева указывает на то, что существует три реакции на стресс: "бей", "беги", "замри". В схема-терапии они называются иначе — капитуляция, избегание и гиперкомпенсация. Это копинговые, то есть автоматические реакции, усвоенные с детства, обусловленные темпераментом и опытом, а также — научением.
— Люди по-разному реагируют на конфликты в семье. Одному человеку проще уйти во "внутреннюю миграцию", жить по принципу "я делаю то, что нужно, и не обсуждаю тему ни с кем, ставлю запрет, если кто-то касается этой темы". Другой выбирает для себя гиперкомпенсацию и пишет комментарии, переводит донаты, спорит, отстаивая свое мнение и так далее. Есть и те, кто капитулируют. Это позиция "я наблюдаю, но понимаю, что все плохо, от меня ничего не зависит". Каждая из них нормальна для отдельного человека, — поясняет психолог.
С "позиции взрослого", говорит Дарья Яушева, в конфликте можно стремиться слушать и выдерживать аффект, то есть эмоцию другого, а также — отстаивать собственные границы и право на собственное мнение, уважая границы другого. На практике это очень сложно, ведь речь идет о ценностях, а они тесно связаны с эмоциями.
— Поэтому иногда проще закрыть эту тему и не высказываться. Искать поддержку среди людей, которые думают аналогичным образом. К счастью, сегодня благодаря интернету таких возможностей много. Сублимировать переживания через какие-то действия. Здесь каждый может решить для себя. Я сама, например, доначу фондам, которые помогают детям и взрослым с аутизмом. Для себя важно понимать, что во-первых, это близкий — и здесь мне близка и понятна как психологу позиция, которую высказывала неоднократно Елена Костюченко, журналистка "Новой газеты" и "Медузы" — никакие противоречия не стоят потери родного человека. Во-вторых, человек обладает умением менять позицию. И это нормально. Мы не статичны, мы динамичны. Меняются клетки нашего тела, мы растем, развиваемся. В-третьих, рано или поздно накал пройдет — и нам придется искать общий язык. В-четвертых, важно сохранить в период дегуманизации внутреннюю человечность, способность к эмпатии, эмоциональный интеллект. А это значит — уходить от ярлыков и черно-белого мышления по отношению к людям, особенно близким, — поясняет Яушева.
Противоречия внутри семьи могут серьёзно расшатывать психику — вплоть до суицидального риска, говорит собеседница. Особенно — если у человека уже есть ментальное нарушение. Поскольку речь идет о близких людях, возникает внутренний конфликт, напряжение, стресс. А длительный стресс истощает организм:
— У стресса есть несколько фаз (тревоги, адаптации и истощения), и если не купировать его в начале, может дойти до психосоматических симптомов, когда лечить придется уже тело. Это могут быть проблемы с сердечно-сосудистой системой, желудочно-кишечным трактом, кожные заболевания и так далее. Если речь идет о расхождении, то человек переживает утрату — со всеми ее эмоциональными реакциями: отрицание, гнев, депрессия. Обычно как основной запрос это не озвучивают. Чаще звучит "у меня тревога в связи с происходящим". И речь о политической ситуации в целом. Но потом нередко проговаривают, что есть противоречия с близкими, у некоторых — серьезные ссоры. И с этим приходится работать. Как правило, работа идет с тем, чтобы человек нашел для себя решение: хочу / не хочу сохранять отношения, исследование внутренних ценностей, работа с тревогой, страхом покинутости, одиночеством. Характерно, что звучит и страх доноса со стороны знакомых и даже родственников. Даже если человек озвучивает свою позицию только среди близких, а не в соцсетях.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ОСОЗНАННОСТИ
Психолог Илья Гимпель говорит, что если вы хотите справиться с конфликтами внутри семьи, нужно самому понимать собственные ценности, чтобы опираться на них в принятии важных решений.
— Сталкиваясь с трудностями, прежде чем совершить какое-то действие, вы можете задуматься, приближает ли вас это действие к вашим ценностям или — наоборот — отдаляет? Поскольку для большинства людей близкие и родные всё же важнее геополитической обстановки в мире, многие не обсуждают дома повестку, чтобы не создавать лишней напряженности и сохранить энергию для более важных дел. И это вроде бы достаточно неплохо работает, в таком случае семьи не теряют свою функциональность, — поясняет собеседник.
Однако, как отмечает психолог, такая стратегия подойдет далеко не всем. На это есть по меньшей мере две причины. Во-первых, некоторым людям в поиске столь необходимого компромисса приходится очень серьёзно жертвовать своими потребностями, и в таком случае гнев и тревога у человека накапливаются, что негативно влияет на его физическое и психологическое состояние.
— Во-вторых, у человека может быть завышенный уровень притязаний к своим близким и к самому себе. Одно из них можно сформулировать примерно как "мои близкие обязаны меня поддерживать", а когда этого не случается, человек может также испытывать негативную реакцию. Но самое худшее в этом то, что у нас может формироваться систематическая идея об отсутствии понимания с супругом или другим родственником. Иногда именно через её призму развиваются дальнейшие отношения между людьми. В этом случае проблемы будут выходить далеко за рамки вопроса отношения к определенным событиям, — говорит Гимпель.
Поэтому в ситуации конфликта очень важно прислушиваться к собственным эмоциям и потребностям, а также — проявлять сострадательное мышление и эмпатию в отношении себя и близких, уточняет собеседник. Это, по его словам, может помочь по-настоящему конструктивно переживать трудные моменты жизни. Такая работа над собой, говорит Гимпель, требует высокой мотивации — чтобы она появилась, нужно чётко понимать, насколько для вас значимы ваши близкие.
Собеседник отмечает: исходя из жизненного и эволюционного опыта человек имеет два базовых способа переживания тревоги, гнева и стресса.
— В первом случае мы реализуем негативные эмоции в нашем поведении по полной программе: гнев превращается в агрессию, тревога — в избегающее поведение и так далее. Главный недостаток такого способа совладания с эмоциями — то, что в таком случае эмоции подчиняют себе жизнь. Но есть и другой способ. В ходе культурно-исторической эволюции у человека появилась потребность подавлять эмоции. И это вообще-то тоже крайне вредно. Так как мы не удовлетворяем свои потребности, реакция длится неестественно долго, создает риск накопления стресс-продукции, нервно-психического истощения, психосоматических расстройств и т.д. Представьте: к вам залезли воры, сработала сигнализация, а вы не воров ловите, а выключаете эту сигнализацию, чтобы она не мешала спать вам и вашим соседям. Да, округа не будет вас ненавидеть за беспокойства, но вас-то обворовали, — рассказывает Илья Гимпель.
Если мы не решаем ту задачу, которую подсказывают наши эмоции, поясняет собеседник, она продолжит тратить наши силы: либо пока задача не будет выполнена, либо пока организм не истощится. Еще больше ресурсов будет уходить в том случае, когда человек пытается подавлять эмоции и не замечать проблему. Подобное поведение может приводить к психосоматическим расстройствам, нервным срывам и другим серьезным последствиям.
— Но когда вы используете осознанность в работе с деструктивными эмоциями, это очень помогает. В таком случае вы лучше понимаете свои потребности, понимаете, какие ценности задеты, и как следствие — есть возможность проявить достаточную гибкость, чтобы решить задачу. К примеру, если вас несправедливо увольняет начальник, вас, конечно, это злит. И здесь можно ударить начальника, или можно сдержаться, промолчать и уйти. А можно использовать третий способ — проанализировать свое состояние и понять, что вы злитесь, потому что тебе важно быть ценным специалистом. Посмотреть на эту ситуацию не с точки зрения лозунга "со мной обошлись несправедливо", а с точки зрения, что вы уходите из компании, где плохо относятся к сотрудникам — и вы бы всё равно там ничего не добились. И лучше сразу идти искать новую работу, а не переживать из-за этого, — поясняет Гимпель.
По его словам, в быту он знает несколько семей, в которых очень разные взгляды на события, происходящие в мире. Те, кто осознанно ставят близких выше идеологических взглядов, обсуждают свои чувства, прислушиваются друг к другу и совместно пытаются найти выход из сложившейся ситуации, действительно удаётся сохранить гармонию и функциональность, говорит Гимпель. Такие семьи много работают над тем, чтобы относиться друг к другу мирно и не разрушать отношения.
"ЛЮДИ ДАЖЕ НЕ МОГУТ СМОТРЕТЬ ОДНИ И ТЕ ЖЕ СЕРИАЛЫ"
Поддерживать ли политику президента Владимира Путина, поддерживать или не поддерживать войну — всё это, отмечает клинический и социальный психолог Егор Бурцев, — ценностные разногласия. А их разрешить, как правило, почти невозможно.
— У каждого свои ценности, и что бы ни делал другой человек, изменить чужие ценности невозможно. Даже если люди находят компромиссы, это либо замалчивание, либо что-то подобное, а не решение проблемы. Но на фоне войны даже при одинаковых политических взглядах могут возникать другие тяжёлые конфликты, например — "уехать или остаться". Этот конфликт уже, скорее, личностный, но он тоже может приводить к расколам, — говорит Бурцев.
По наблюдениям психолога, за полтора года войны заметно выросло число людей, которые считают себя одинокими, хотя продолжают жить в семьях. Из-за разных взглядов многие отстраняются от близких, страдают, нередко — впадают в депрессию. Так или иначе, незаметно это не проходит никогда, говорит психолог. Кроме того, людям очень сложно найти новый круг общения, особенно — во взрослом возрасте. И если многие эмигранты обрели новое окружение после переезда, то внутри России подобные расколы вызывают обособленность. Многие просто боятся говорить о своих мыслях и чувствах.
— Что касается более серьёзных последствий, потеря будущего — она всегда связана с депрессиями. Количество случаев возникновения депрессивных состояний существенно выросло. Я уж молчу про тревогу. А если нет определённости в семье и в семейных отношениях, то нет ощущения базовой безопасности, поддержки и близости. Люди с разными ценностями не могут даже смотреть одни и те же сериалы, потому что в этих сериалах могут быть намёки на то, что происходит в мире — разногласия сейчас буквально витают в воздухе, — поясняет психолог.
Большинство клиентов Егора Бурцева — эмигранты, и в таких семьях возникают разногласия не только с партнёром, но и с детьми. Подростки тяжело переживают переезд, протестуют и злятся на родителей. Для партнёров же очень важно расширять круг общения на новом месте, чтобы не закрываться в круге "я и он", "я и она".
— Что касается тех, кто сейчас в России — бывали уже случаи разводов из-за того, что в семье нет единой позиции по войне. Но, как мы с коллегами замечали, часто это семьи, у которых и так был надлом, были ценностные разногласия. В таких ситуациях расставание зачастую неизбежно, и дело не только в самой войне. Хотя война, безусловно, атомизировала российское общество, и из-за неё в том числе люди становятся всё более одинокими, уходят в себя, не могут выражать открыто свои эмоции. Это очень тяжёлый период, и нам, конечно, потом очень долго после него придётся восстанавливаться.
"РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО НАХОДИТСЯ В КОЛОССАЛЬНОМ ДИСТРЕССЕ"
Психолог, психотерапевт Александр Кудрявицкий работает с группами эмигрантов, уехавших из России после начала войны. Он отмечает, что для них конфликт и потеря связи со старшим поколением — одни из наиболее болезненных. При ценностных разногласиях многие из них стараются просто не затрагивать чувствительные темы.
— Мне кажется, что статистически больше я вижу людей, которым как-то удается сохранить отношения, кто-то даже делает это с юмором. Но безусловно, с моей точки зрения, сейчас всё российское общество — и те, кто уехал, и кто остался — находится в совершенно колоссальном дистрессе, в состоянии тяжелой психологической нагрузки. Тяжело людям, которые не поверили бредовым объяснениям и которые занимают антивоенную позицию. Из-за того, что это по большей части образованная, относительно молодая группа, — они обращаются за помощью. Но, с моей точки зрения, другая сторона — те, кто поддерживают войну — переживают не меньший стресс. Другое дело — что они об этом не знают и вряд ли обратятся за помощью. Самая большая беда этой публики — в том, что они не могут говорить друг с другом, если у них возникают сомнения и тревоги. Им просто страшно, — поясняет собеседник.
Кудрявицкий не согласен с тем, что отношение отдельно взятого человека к войне — это следствие этичности. Здесь он проводит параллель с коронавирусной инфекцией: так же, как во время ковида были группы риска и более уязвимые категории населения, так и в случае с войной психика разных людей отреагировала по-разному.
— Никто никогда не может заранее сказать, как сработает его психика. Есть те люди, у которых психика сумела в этой ситуации выжить, стала искать свои какие-то объяснения и выходы из ситуации. И есть случаи, когда психика не сумела справиться. И тогда люди даже неглупые, образованные вдруг становятся как общая "серая масса". Здесь очень важно посмотреть в историю. Мы знаем нескольких выдающихся интеллектуалов времён нацистской Германии, например, которые удивительным образом стали фашистами. Обычно вспоминают выдающегося немецкого философа Мартина Хайдеггера или Кнута Гамсуна, который был замечательным писателем и лауреатом Нобелевской премии. То есть это не вопрос этики, это вопрос, как у кого сработает психика, — резюмирует Александр Кудрявицкий.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.