Руководитель отделения известного проекта помощи российским эмигрантам "Ковчег" в Ереване Дарина Маяцкая родилась в 1995 году в Уфе, жила с родителями в Воронеже, училась в Санкт-Петербургском университете, где изучала историю Восточной Европы. Там же, в Питере, она была активисткой движения "Открытая Россия", работала наблюдателем на всех выборах в течение последних пяти лет и принимала участие во многих протестных акциях. В марте нынешнего года, после начала войны России с Украиной, Маяцкая эмигрировала в Армению и вскоре возглавила там местное отделение "Ковчега". В беседе с "Idel.Реалии" Дарина Маяцкая рассказала о причинах, заставивших ее покинуть Россиию, и о том, как изменилась сейчас работа "Ковчега" по сравнению с первыми месяцами, когда началась массовая эмиграция россиян. А другой сотрудник "Ковчега", Александр поведал о том, как организация вновь вернулась к авральной схеме работы после объявления в России мобилизациии.
"В ПИТЕРЕ МЫ НАСТОЛЬКО ПРИВЫКЛИ К НЕНОРМАЛЬНОСТИ..."
— Вы — историк по образованию. Что вы можете сказать об атмосфере, которая сложилась на вашем факультете в последние годы?
— На историческом факультете Санкт-Петербургского университета я специализировалась по истории славянско-балканского региона: изучала теорию и историю национализма в этом регионе, историю наций, входивших в состав Священной Римской и Австро-Венгерской империй, процессы создания национальных государств.
Формально тему диплома у нас можно было выбирать самостоятельно. Но, вот, один мой однокурсник хотел писать о питерском Рок-клубе и Юрие Шевчуке — ему запретили. Другой хотел защищать диплом на тему "Оранжевой революции" в Украине 2004 года — тоже запретили. Третий намерен был писать про перестройку в Советском Союзе во второй половине 1980-х годов — и ему запретили. И это только те истории, про которые я знаю; думаю, их было гораздо больше. Мне же отказали в намерении писать диплом по теме русско-украинской войны 1654 года (в советской и нынешней российской историографии — русско-польская война 1654—1667 годов, окончившаяся присоединением к Русскому царству Смоленска и Левобережной Украины с Киевом — "Idel.Реалии"), заявив, что, мол, данная тема уже давно и хорошо изучена. Разумеется, у меня была бы изложена версия этих событий, коренным образом отличная от нынешней историографии. В итоге, диплом я писала по теме "Права и привилегии женщин в Великом княжестве Литовском". Но по специальности я ни дня не работала.
— Вы не пошли ни в историческую науку, ни в преподавание? Почему?
— Я получила диплом бакалавра без права преподавания. А в науку я идти не хотела, поскольку к тому времени уже точно знала, что я не приспособлюсь к атмосфере в нашей научной среде и не буду подстраиваться под "руководящую линию партии" в истории. Приведу пример еще из моей студенческой жизни: на нашем факультете, уже после событий 2014 года (аннексии Россией Крыма и агрессии на Донбассе — "Idel.Реалии"), состоялась научная конференция на тему исторической памяти о Второй мировой войне. Там были довольно интересные доклады о том, как в разных странах, имевших в XX веке, наряду с Германией и Италией, авторитарную историю, переосмысливают, изживают свое фашистское прошлое. Под конец слово взял очень заслуженный, авторитетный преподаватель и ученый, и заявил, что "фашизм сейчас — в Украине". И никто не возмутился такому заявлению. Лично же для меня это прозвучала, как катастрофа. Ведь на историков возложена особая, практически, священная ответственность перед обществом, возложена миссия нести правду. Историк должен быть одновременно и разумом, и совестью нации, и все это нести обществу.
Одним словом, после окончания университета я устраивалась на работы, абсолютно не связанные с моей специальностью — специалистом по госзакупкам, юристом в агентстве недвижимости.
— Насколько активно вы участвовали в политической и общественной жизни, будучи в Питере?
— В общественной жизни я приняла участие, еще будучи студенткой, когда помогала однокурсникам баллотироваться на пост председателя студенческого совета факультета. Но первые "взрослые" выборы для меня были в 2016 году, когда выбирали депутатов Госдумы и Законодательного собрания Петербурга. Тогда я была в команде Андрея Пивоварова. А в 2019 году я работала в большой демократической коалиции — и тогда нам удалось добиться избрания в городе около 300 муниципальных депутатов.
Думские же выборы 2021 года для меня прошли уже менее заметно. Разнообразные фальсификации властей и прочие нарушения для меня уже не были новостью. С тех времен больше помнятся такие дикие инциденты, как налеты ОМОНа на избирательные участки, где дежурили наши наблюдатели. Полиция вламывалась на участок, паковала всех наблюдателей и выносила их в автозаки. Вот, к сожалению, Питер сейчас к таким картинам привык...
— Чем это можно объяснить? Почему в последние годы именно питерские власти и силовики так жестоко разгоняют митинги и так жестко преследуют любые независимые общественные инициативы — избивают людей на акциях, бьют и арестовывают журналистов, выбрасывают с участков наблюдателей?
— Я думаю, причина в том, что федеральные и местные власти сильно разозлились на то, что в 2017—2018 годах Питер очень активно протестовал против фальсификаций на всех выборах — и на думских, и на президентских, и на выборах в Заксобрание, а также активно выходил на все мероприятия, проводимые командой Алексея Навального. Митинги были у нас гигантские, и это было очень сильно видно на всю страну, да и за рубежом. Очевидно, из Кремля дали команду — загасить, наконец, эту "колыбель революции", которая, к тому же еще и является родиной нынешнего президента. Возможно, что тут сошлись эти несколько факторов. В общем, решили нам отомстить за прошлое и не допустить таких же протестов в будущем.
Я, когда приехала в Ереван, еще несколько месяцев отходила от этих питерских реалий. Мы там, в Питере, настолько привыкли к ненормальности, к огромным цифрам задержанных, избитых, что говорили себе иногда — вот, на этом митинге хотя бы никого не убили, и то хорошо...
"ОСТАЕШЬСЯ В РОССИИ — ПОДВЕРГАЕШЬ СЕБЯ СИЛЬНЕЙШЕЙ САМОЦЕНЗУРЕ"
— Когда вы уехали из России?
— Я уехала сразу после начала войны, в которую, надо сказать честно, не верила. Мне казалось, что в XXI веке, в центре Европы такая война, такая полномасштабная агрессия с использованием всех видов вооружений и всех родов войск, просто невозможна. Да, были уже в этом веке и Ирак, и Афганистан, и Сирия, но это было в других частях света. И когда война России с Украиной все же началась, я была просто в ужасе. Непонятно было, что можно делать.
Практически сразу стало ясно, что никакой протестный митинг эту летящую ракету не остановит. Ужас у меня вызывало и отсутствие реакции на начало войны у окружающих меня людей, несмотря на то, что в первые недели боевые действия шли очень активно. Да, в Питере достаточно большое количество граждан сперва выходило на антивоенные митинги и пикеты расклеивало листовки, писало посты. Но в моем окружении на работе все, кроме меня, оказались за войну. И все они пытались меня переубедить, используя, при этом, все самые примитивные штампы кремлевской пропаганды.
— Что послужило для вас непосредственным толчком к отъезду? Была ли угроза какого-либо преследования?
— Когда власти решили "усмирить" наш город, то силовики ввели, в том числе, такую практику — по любому поводу заводить уголовное дело, цеплять к нему всех активистов свидетелями, у всех них проводить обыски, и затем все расширять и расширять число свидетелей, переводить часть из них в обвиняемые. После начала войны был возбужден целый ряд таких дел, опять прошли повальные обыски. А я уже была свидетелем по одному такому делу, и в этот раз не захотела проверять, стану ли я вновь фигурантом. Силовики же меня знают — я занималась выборами в команде "Объединенных демократов", работала в региональном совете "Открытой России". Все такие активисты на заметке — именно у них, в первую очередь, проходят обыски, их обычно задерживают еще накануне протестных акций.
Еще одной причиной стало быстрое осознание двух вещей. Во-первых, как я уже говорила, я поняла, что никакие протестные акции войну не остановят. И ещё: я увидела, как одновременно с войной и наступившей военной цензурой, в обществе стал стремительно развиваться такой тренд: надо постоянно контролировать, что ты говоришь, что пишешь в соцсетях и даже в личной переписке. Мне стало понятно, что если остаешься в России, то подвергаешь себя такой вот сильнейшей самоцензуре. Я не желаю осуществлять над собой такой самоконтроль, для меня это просто невыносимо. Это путь в никуда. Сегодня мы контролируем, что постим в соцсетях, завтра — что говорим на кухнях...
— А послезавтра — что думаем...
— А послезавтра мы вообще думать перестанем... В общем, 16 марта я собралась и уехала из России.
"БЕРИ С СОБОЙ ЛЕТНИЕ ВЕЩИ. И ВООБЩЕ ВСЁ БЕРИ!"
— Почему вы решили поехать именно в Армению?
— Потому что сюда летают прямые рейсы, и на них довольно дешевые билеты. Кстати, когда я в начале марта собирала вещи, советовалась с друзьями, то спрашивала их — стоит ли мне брать с собой летние вещи? Я при этом думала: "Ну сколько это всё может продлиться?!" Все мне сказали: "Бери, бери летние вещи! И вообще всё бери!" Так я и поступила.
— Как отнеслись к отъезду ваши родители?
— Можно, сказать, философски. Они, в общем-то, у меня аполитичные люди. И, к тому же, они давно привыкли к моим поездкам и длительному отсутствию. Я ведь впервые уехала из дома еще в 17 лет, когда поступила учиться в Питер. И в этот раз они тоже сказали: "Ну, ты же все время где-то ездишь..." Так что нормально отнеслись.
— Какой вам показалась Армения на первых порах?
— Как совершенно фантастическое место. Я ведь здесь ни разу не была. Перед отъездом, когда решала, куда поеду, я выделяла для себя только один фактор — наличие в стране гражданских и политических свобод, как ведут себя власти и полиция. И на первых порах, когда я приехала в Армению, я вообще в своих мыслях не могла проводить сравнение здешней природы, архитектуры, кухни, музыки и так далее с российской. И оказалось, что Армения, по сравнению с Россией — очень свободная страна. Мы очень благодарны ей за то, что она нас приняла, благодарны ее гражданам за то, что они делают свою страну свободной.
"МЫ СЮДА ПРИЕХАЛИ НЕ НА ОТДЫХ"
— По приезде вы сразу начали работать в "Ковчеге"?
— Как известно, проект был запущен 10 марта. Был создан чат-бот для обращений релокантов и буквально за несколько часов его функционирования стало ясно, что объем работы по помощи эмигрантам будет огромный. Руководитель проекта Анастасия Буракова стала набирать команду, и я попала в нее.
— За первые весенние месяцы своей работы "Ковчег" оказал помощь сотням и тысячам эмигрантов и беженцев. Снизился ли поток приезжающих за лето? Изменилось ли содержание работы проекта?
— Поток приезжающих снизился в летние месяцы довольно сильно. И, соответственно, изменились и запросы релокантов. В первые месяцы мы выполняли функцию экстренной помощи эмигрантам — приютить их в коливинге (тип сообщества, предоставляющего формат совместного проживания для людей с общими намерениями — "Idel.Реалии") и помочь им потом найти постоянное жилье, снабдить их небольшой денежной суммой на первые расходы в том случае, если у них заблокированы все банковские карты, помочь им открыть счет в местном банке и так далее. Сейчас же таких запросов намного меньше. Поэтому мы переходим на системную работу по помощи релокантам в адаптации и интеграции в местное общество. В принципе, они уже это делают и сами, создавая во многих городах в Армении свои диаспоры. Но этому процессу нужна различного рода помощь: методическая, информационная, образовательная.
Нужна также помощь эмигрантам в осуществлении их проектов, как тех, которые они начинали в России, так и новых, начатых уже здесь. Наконец, отмечу, что такого рода помощь нужна, как отдельным активистам, так и целым объединениям — например, движению "Весна", которое эмигрировало чуть ли не в полном составе. Или же таким новым и важным информационным эмигрантским проектам, как "Рубежи".
— Каким проектам вы еще помогаете, с кем сотрудничаете?
— В июле у нас состоялось открытие ереванского ресурсного центра "Ковчега". Мы, наконец, обрели свое помещение, а вместе с ним и возможность предоставлять его для осуществления различных эмигрантских проектов. На открытии публике был представлен целый ряд проектов, среди которых — антивоенные инициативы, как "Феминистское антивоенное сопротивление" в Ереване. Из числа информационных собравшимся был еще представлен видеопроект "Очевидцы", основанный журналистами независимого медиа "ТВ2" о том, как изменилась жизнь людей в разных странах после 24 февраля. На той же встрече мы объявили, что совместно с радиостанцией "Ван" мы запустим очную школу для подготовки радиоведущих, а также откроем в центре собственную небольшую студию для записей видеороликов и аудиоподкастов, и будем предоставлять ее всем желающим для работы над своими проектами. Конечно же, наш центр функционирует и в формате коворкинга.
Одним словом, проектов и планов у нас много. Наши активисты говорят: "Мы сюда приехали не на отдых".
— В Армении, в частности в Ереване, сейчас много беженцев из Украины, для которых различные организации собирают гуманитарную помощь. Насколько активисты "Ковчега" вовлечены сейчас в эту деятельность?
— Конечно, мы поддерживаем все такие инициативы и сотрудничаем с ними. В Ереване сейчас работают две такие организации — основанный россиянами проект "Этос|Допомога Вiрменiя" и украинский проект "Dopomoga.am|Ukrainian Forum NGO". Первоначально они работали вместе, но затем, по определенным причинам, разделились.
Я должна тут отметить, что по поводу сбора гуманитарной помощи украинским беженцам сперва среди российских эмигрантов возникло много разных мнений: нужно ли нам это делать, имеем ли мы на это право, нужно ли нам во всеуслышание говорить, что мы это делаем и так далее. Но это, по крайней мере, то немногое, что мы, как граждане страны-агрессора, можем сейчас сделать для украинцев, и многие россияне-эмигранты это понимают.
Вообще, в Ереване сложилась достаточно интересная ситуация — когда сюда приехало много россиян, мы все стали ходить на митинги в поддержку Украины , стали знакомиться с представителями украинской общины, в том числе с теми, которые давно уже живет в Ереване и очень много делает для помощи своим недавно приехавшим соотечественникам. И украинцы-старожилы очень благожелательно отнеслись к нам: у нас не возникало конфликтов, они не отнеслись к нам, как к врагам. Мне кажется, это замечательно — что в будущем, когда закончится война, мы можем рассчитывать на попытку построить какой-то диалог. Конечно, когда Украина будет готова к такому диалогу и захочет его.
— Насколько часто эмигранты обращаются в "Ковчег" за психологической помощью? Изменились ли сейчас их запросы в этой сфере?
— Да, такая помощь по-прежнему занимает очень важное место в нашей деятельности, и ей занимается у нас целая группа квалифицированных психологов. Тематически эта помощь тоже меняется: сперва нужно было помочь людям справиться с первым стрессом от эмиграции. Теперь же усилия наших специалистов больше направлены на то, чтобы помочь людям интегрироваться в местное общество, осваивать новые навыки и, в конце концов, жить в эмиграции полноценной жизнью.
Собственно, на такие цели направлены и другие наши проекты — образовательные информационные, помощь релокантам в трудоустройстве... В ресурсном центре мы проводим лекции и беседы на самые разные темы — по истории, культуре, состоянию гражданского общества и политической ситуации в Армении, ее международному положению. Эти лекции и беседы проводят известные армянские политологи, политики, правозащитники. Здесь же проходят различные мастер-классы, занятия по психологическим практикам, курсы изучения армянского и других иностранных языков. Кроме того, мы устанавливаем связи с различными армянскими сообществами, инициативами и помогаем установить такие же связи с ними нашим эмигрантам.
— Все же спрошу — как нынешние эмигранты справляются с таким естественным чувством, как тоска по родине? Можно купировать ее первый приступ, но она может накатить и второй, и третьей волной через какое-то время.
— Об этом лучше поговорить детально с нашими психологами. Но я скажу про себя: я уезжала без какой-то системной подготовки, экстренно, как и многие. У меня в тот момент не было никаких представлений, ожиданий, как будет проходить моя эмиграция, как я буду с ней справляться.. Для меня главным тогда было, что я уехала от той невыносимой атмосферы, от возможных преследований. Но сейчас я понимаю, что лично для меня эмиграция — это сильно тяжело. Правда, какой-то определенной тоски по родине, когда, к примеру, очень хочется "обнять белую березку", у меня нет. Но иногда мне кажется, что этой эмиграцией я взвалила на себя какой-то неподъемный труд, и что я не справлюсь. Но потом это ощущение проходит, и ты видишь, что — справляешься.
Вообще, если посмотреть на массу релокантов, видно, что они делятся на два типа. Первый — это те, кто эмигрировал в отсутствие прямой угрозы для их безопасности. Они даже могут позволить себе периодически летать в Россию. Второй тип — политэмигранты, которых на родине уже начали преследовать еще до отъезда или после него — завели на них уголовное дело, объявили в розыск и тому подобное. Они уже не вернутся. И вот для таких людей, — а я себя отношу именно к ним, — я считаю, что такое чувство, как тоска по родине, просто непродуктивно. А, кроме того, для меня Россия сейчас уже неотделима от того, что она делает, от событий, которые в ней происходят. Для меня "русские березки" уже неотделимы от баннеров с "Z".
"СЕЙЧАС МЫ ВНОВЬ РАБОТАЕМ В АВРАЛЬНОМ РЕЖИМЕ"
Интервью с Дариной Маяцкой записывалось до объявления в России т.н. "частичной мобилизации" и принятия новых репрессивных поправок в Уголовный кодекс РФ. Эти события привели к резкому увеличению потока российских эмигрантов за границу, в том числе, в Армению, в связи с чем ереванский "Ковчег" в своей деятельности вынужден был вернуться к весенней схеме экстренной помощи новым релокантам, бегущим от мобилизации и отправки на войну с Украиной.
О том, как работает ереванский "Ковчег" в последние дни "Idel.Реалии" рассказал сотрудник организации Александр:
— Сейчас мы работаем в том же авральном режиме, в каком мы работали в марте, когда наш проект только открылся. Количество заявок на предоставление временного жилья увеличилось в разы. Наших помещений не хватает, мы ищем площадки для новых коливингов. Один новый коливинг у нас открылся буквально перед самой мобилизацией в России и сейчас собираемся открывать еще один. Итого в Ереване у нас будет три таких помещения, в которых могут суммарно поместиться около 50 человек. Конечно, при таком потоке приезжающих этого крайне недостаточно и еще будем искать свободные площади для аренды. А цены на нее опять подскочили.
— Каковы масштабы нового потока релокантов?
— Только в четверг, на второй день объявленной мобилизации мы разобрали более ста заявок на жилье в Стамбуле и Ереване, причем большая часть заявок идет именно сюда, в Армению. Это объясняется тем, что многие люди, не задумывавшиеся о том, что могут угодить под мобилизацию, не планировали переезда куда-либо и, соответственно, не имели загранпаспорта. В Армению же, как известно, можно въехать по внутреннему российскому паспорту. Заодно скажу, что также увеличилось количество запросов на переезд в Казахстан и Кыргызстан, куда также можно въехать по внутреннему российскому паспорту. Беларусь, кстати, мы здесь в расчет не берем: там своя внутриполитическая атмосфера и есть уже слухи, что местным силовикам поручено отлавливать потенциальных призывников из России — отслеживать людей, въезжающих в страну на машинах с российскими номерами, выяснять, кто из россиян живет на посуточно сдаваемых квартирах и так далее.
— Надо полагать, большинство из новых релокантов — это люди, бегущие от мобилизации и отправки на войну с Украиной?
— В основном, да. Это видно по массовым запросам на юридическую консультацию, которые поступают, прежде всего, от призывников и граждан, могущих подпасть под мобилизацию, а также от их родственников. Один из часто задаваемых вопросов — могут ли призывнику вручить повестку за рубежом через российское консульство. Также часто спрашивают, могут ли уклоняющихся от мобилизации депортировать из страны, в которую они приехали, в Россию. Разумеется, ни то, ни другое нереально, У сотрудников российских консульств нет полномочий по выполнению задач мобилизации. Депортировать же на родину "уклонистов", полагаю, другие страны не будут.
— Сообщают ли в этот раз приезжающие о каких-либо препятствиях, трудностях при пересечении российской границы?
— По выезду за рубеж никаких ограничений пока не введено. Практика показывает, что выпускают спокойно, отказы пока единичны. Слухи о том, что вскоре будут требовать при выезде за рубеж разрешение от военкомата, циркулируют, но что на самом деле будет дальше, сказать трудно. Единственное, что можно сказать: если решили выехать, нужно это делать как можно скорее. Всё может измениться в один момент, особенно, после того, как пройдут так называемые "референдумы" в "ДНР", "ЛНР" и на других оккупированных территориях Украины.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.
